Бюджет-2015 как диагноз российской экономике

Откладывая решение вопроса о реальной сбалансированности бюджета, мы теряем время, за которое могли бы сформировать стимулы для увеличения его доходной части, а следовательно, и для потенциального устойчивого роста «социальных расходов». А сводить проблему дополнительных доходов к факторам вроде цены на нефть или срокам отмены санкций – чрезмерное упрощение. К сожалению, не предложено варианта решения дефицита бюджета на региональном уровне. Суммарная накопленная задолженность региональных бюджетов уже составляет 2 трлн руб. и нарастает последние два года с темпом более полутриллиона в год (такой же прогноз и на 2015 год). Но из федерального бюджета предполагается поддержка в размере 80 млрд руб., а остальные вопросы с долгами предлагается решить при помощи коммерческих кредитов при не растущей экономике. Очевидно, что регионы загнаны в финансовый угол, выход из которого пока видится только через рост инфляции и задержки (или отмены) любых платежей, кроме самых первостепенных. И при этом параллельно с рассмотрением бюджета принимается решение об очередном «налоговом маневре» (сокращении экспортной пошлины на углеводороды и повышение ставки НДПИ). Это, очевидно, ведет как к дополнительной нагрузке на внутренний бизнес, так и к снижению потенциальных доходов регионов от налога на прибыль. В целом регионы выключены из активной борьбы за экономический рост. В целом правительство представило достаточно честный диагноз. Однако пока рецепта лечения уже хронического заболевания отечественной экономики нет. Если и в более спокойные годы не обходились без пересмотра бюджета в течение года, то на этот раз будет гораздо больше поводов корректировать свою нерешительность. Экономика не позволит долго уклоняться от решительной смены управленческой модели в целом и уточнения структуры бюджета в частности. Валерий Зубов, доктор экономических наук, депутат Государственной думы Российской Федерации Представив финансовый план на следующий год, правительство достаточно честно оценило экономическую ситуацию. Но практических выводов из этого диагноза пока не последовало. Состояние очередного проекта бюджета наглядно демонстрирует, что построенный в России госкапитализм не позволяет адекватно реагировать ни на внутренние запросы общества, ни на внешние технологические вызовы. И хотя внешние факторы политического характера выводились при обсуждении бюджета на первый план, носило это скорее ритуальную форму. И правительству, и депутатам было совершенно очевидно, что корень проблем – внутренний. Экономика России начала «подниматься с колен» еще до начала нефтяного бума – прирост ВВП в 1999 году составил 6,4%, – но еще в 2013 году, до введения санкций, рост упал до 1,3%, а сегодня уходит практически в ноль. Бюджет же фиксирует итоги технологического процесса, качество которого определяет система управления в целом. Где на сегодня основные сбои? Самая главная проблема, сегодня все более обостряющаяся, – это беззащитность отечественной экономики перед технологическими сдвигами в мировой экономике, в первую очередь на углеводородном рынке. Еще в середине 2000-х годов экономисты заговорили о сланцевом газе, но благодаря руководителям «Газпрома» эту тему удавалось представлять как заморскую чудаковатость. Эта некомпетентность теперь дорого начинает обходиться стране: сегодня сланцевые нефть и газ в немалой степени определяют цены на ископаемое топливо. И технологии их извлечения не так уж легко продублировать даже с опозданием. Сложившееся в российской экономике доминирование нескольких монополий будет постоянно подводить нас с оценками основных процессов в мировой экономике и сбивать прицел с правильных управленческих целей. А между тем предложенный бюджет впервые за последние 11 лет рассматривается при условии сокращения «бюджетной заначки». В 2015 году не предусматривается прироста ни резервного фонда, ни ФНБ. Еще один важный момент: несмотря на гремящие со всех сторон финансовые рыдания, идет нарастание незавершенных программ, под которые выделяются бюджетные средства. Так, прирост незавершенного строительства за последние неполные два года составил 60%. Кстати, нарастание строительной незавершенки было отчетливым сигналом заката советской экономической модели с конца 1970-х годов. Это и признак того, что накачка бюджетными средствами госпроектов – тупиковый путь. Искаженную инвестиционную политику правительства фиксирует каждая строчка бюджета. К примеру, очевидно, что пенсионную систему «запороли». Из экономики выведено 700 млрд руб. частных пенсионных накоплений, и эти деньги не идут на увеличение страховой части пенсий: пенсионный коэффициент замещения к 2017 году снизится по сравнению с 2014 годом. Если поводом для изъятия пенсионных накоплений у частных компаний послужила их якобы отстающая от инфляции доходность, то интересно, как с помощью ВЭБа, устойчиво перешедшего на бюджетное дотирование, будет повышаться доходность тех пенсионных накоплений, которые государство пока оставило за собой? С помощью покупки гособлигаций? Но тогда мы выходим на замкнутый круг: повышая доходность пенсионных накоплений, мы увеличиваем дефицит бюджета, а увеличивая дефицит бюджета, снижаем возможности повышения текущих пенсий в солидарной схеме. Из одного кармана в другой – и никаких промежуточных инвестиционных усилий. Повторяемое как мантра заклинание «об обеспеченности всех социальных обязательств» в современных условиях является неверным долгосрочным ориентиром. Если за последние шесть лет реальные доходы бюджета выросли на 0,8%, а расходы – на 27%, о чем говорил министр финансов Антон Силуанов, представляя новый финансовый план государства, то балансироваться такой бюджет может только за счет проедания накопленных запасов (повышение государственных заимствований сейчас не обсуждается). Ясно, что героическое дополнительное увеличение расходов еще на 11% при практически нулевом росте экономики заставит в самое ближайшее время идти на пересмотр заявленных «социальных обязательств». А при внимательном чтении бюджета заметно, что этот процесс уже пошел: например, понижается темп индексации зарплат бюджетников. Устойчивый рост цен заземляет номинально увеличивающиеся выплаты (в сентябре зафиксировано снижение реальных доходов – как в производственной, так и в бюджетной сфере).